Сергею Опульсу удалось соединить в своем сердце Восток, Россию и Германию. Когда-то, в ХУШ веке в Петербург приглашали на работу немецких художников. Сергей Опульс двадцать лет назад приехал сюда сам. Приехал, навсегда раненный Востоком.

В этом, безусловно, скрыт Божественный Промысел. Принадлежащий к старинному немецкому роду мальчик, которому суждено было стать художником, родился в Ташкенте, чтобы навсегда запомнить вечернее лазуритовое небо с яркими и крупными звездами, высокие, розовато-бурые горы вдали, журчание прохладных арыков вдоль узких тротуаров…

Игра теней в солнечный день, виноградный шатер, глинобитная стена дома – ощущение неторопливого покоя, надежности и жаркого дня, в который так уютно спрятаться от школьной суеты «Во дворе отцовского дома в Ташкенте» (работа 1980 года, написанная маслом на картоне).

Республиканское Художественное училище имени П.П Бенькова давало хорошее образование. Здесь жива память о тех великих, кто в начале ХХ века приезжал на Восток за экзотикой, и тех, кто оказался в Средней Азии во время Великой войны. Имена Василия Верещагина, Кузьмы Петрова-Водкина, Владимира Фаворского, для которых недолгое прикосновение к Востоку, стало важнейшим фактом творческой биографии – учили смотреть на окружающий экзотический восточный мир другими глазами: путешествующего славянина, странствующего европейца…

Но неслучайно дипломной работой молодого художника в 1982 году стало полотно «Юрмала». Уже тогда балтийский мир звал его, гений места упорно напоминал о тенях предков, кровно связанных с туманной и неизменно прохладной Балтикой, диктовавшей родившемуся на Востоке европейскому человеку иной колорит и иные сюжеты. А семь лет спустя – в 1989 году – художник, размышляя о родине предков, Германии, вновь обратится к балтийскому городскому пейзажу, написав романтизированный и лирический город-мечту – «Ригу. Старый город».

Пройдет время, и зрелый художник все чаще будет обращаться к теме исторической родины – далекой Германии. Ее замки, в которых, согласно семейным легендам, обитали предки Сергея, островерхие старинные кирхи станут повторяющимся мотивом его полотен начала нового тысячелетия. Мы увидим их на картинах «Немецкая Швейцария» (1995), «Замок Грюйер в Швейцарии» (2001), «Замок Нойшванштайн» (2003), «Рококирха-Мария Герн. Ранние маки» (2004), «Замок Рункельштейн. Южный Тироль» (2005), «Чертов мост в Альпах» (2009).

Какой путь может выбрать полный сил, мечтающий о грядущих победах юноша, начинающий осознавать себя в этнически чужой среде? Путь художника, воина или монаха?

Оригинал Сергей Опульс, прежде, чем стать художником, опробовал каждый из этих путей. И это обогатило его искусство значительными смыслами, дыханьем большой истории, воздухом исторического времени. Когда-то похожим путем шел и Николай Степанович Гумилев, убежденный, что воин и путешественник – эти две ипостаси – естественные составляющие образа настоящего Поэта.

Так и Сергей Опульс, окончив в 1982 году художественное училище, сразу же поступает в… Вертолетное училище в Самарканде. Четыре года учебы в этом городе-музее, одном из самых красивых городов Средней Азии, о котором с таким восторгом писал умнейший Кузьма Петров-Водкин в своей «Самаркандии», не прошли даром.

Четверть века спустя Сергей напишет картину «Самарканд. Шах-и-Зинда», занявшую первое место в разделе «Пейзаж» в номинации «Реалистическая живопись» на Пятой Российской неделе искусств «ARTWEEK”.

В 1995 году, уже поселившись навсегда в северной столице на Неве, художник будет писать горы – «Хан-Тенгри со склона пика Победы» - вспоминая, как когда-то в детстве отец привел его в горы в первый раз, вспоминая альпийские лагеря, учебные восхождения – курсантскую юность… Два смертельно опасных года он проведет в Афганистане, на Памире, в альпинистских лагерях Варзопского ущелья. Именно эти два года подарили ему сюжеты, в которых вертолеты соседствовали с верблюдами, а плавные, торжественные овалы вечерних, озаренных закатом гор, прихотливостью извивов ветвей древнего карагача, праздничность пропитанных солнечным светом красок горного пейзажа оставались в памяти навсегда.

Увиденное в эти годы будет вновь и вновь возникать на картинах художника, живущего в далеком от военных действий Петербурге начала ХХ1 века. Картина «Арка Боста в Афганистане» 2004 года – своеобразный памятник тем, кто не может забыть драматические годы, наполненные мужской дружбой, ощущением смертельной опасности, болью невосполнимых потерь. Недаром она находится в собрании московской Ассоциации воинов-интернационалистов, воевавших в Афганистане «Панджшер».

Полотно «Аэродром Ханабад» написано в 2006 году: военный вертолет и афганский охранник на верблюде, привычном не только к жаре, но и к вертолетному шуму, - его главные герои.

Почти весь 2009 год в творчестве художника пройдет под знаком эмоционального диалога с пережитым два десятилетия назад на Востоке.В картинах «Корабль пустыни» и «Афганистан. Маки» (2009) Сергей Опульс вернется к восточному пейзажу, явно любуясь овальными куполами старинных минаретов. Верблюд на фоне горных хребтов! Будто рифмуются могучие овалы его сильного тела с очертаниями дальних гор.

Да, жива в душе художника память об увиденном в юности – свидетельство тому полотно «Афганистан. Перевал» (2009). Контраст между пустыней и самолетом – словно напряженный диалог между Цивилизацией и непокоренной Природой: на такие мысли наводит картина Сергея Опульса «Блистер в пустыне» (2009). Спустя год восточным богатырем на картине художника предстанет «Гиндукушский карагач» (2010).

На путь профессионального воина толкали художника и семейные предания: одна из ветвей рода Сергея Опульса уходит корнями к служилым казакам. О казачьих обычаях рассказывала мальчику бабушка – мать отца. Вспоминая ее истории, в Петербурге в 2000 году он напишет полотно «Казачий обычай. Поймай невесту». Динамичная, полная жизни и движения картина открывает в авторе одаренного анималиста, тонко и глубоко чувствующего трепетную конскую плоть.

Отец художника был тесно связан с военным производством – он поставлял кабель на подводные лодки. Изображение Тирпитца – легенды военно-морского флота вермахта – висело над его рабочим столом. И своей любовью к морю, кораблям, подводным лодкам он всерьез заразил еще совсем юного сына. Вот из каких семейных далей выплыли изображения кораблей, парусников, подводных лодок, вновь и вновь появляющихся на холстах художника – «Парусник «Катти Сарк» (1996), «Подводная лодка в бушующем море» (2005), «Клипер «Крузенштерн» (2005), «Февральский рейд» (2006).

Цикл петербургских пейзажей Сергея Опульса вполне заслуживает того, чтобы открыться искушенным зрителям в виде самостоятельной экспозиции. Побывав в Ленинграде в 1987 году, художник упрямо и здесь искал тогда привычные восточные мотивы, и – что самое удивительное! – находил. Поэтому первым его натурным этюдом стал… буддистский храм Дацан. Но Петербург богат собственной историей, и Сергей Опульс начинает ощущать это все сильнее.

В 1994 году появляется картина «Невский проспект у Аничкова моста». Впервые в творчестве художника возникает образ города, в котором живут тени и мифы прошлых столетий. Словно хранят живую память веков огромные часы Петропавловской крепости на полотне «Ленинградское время (Часы на Петропавловке)». Эти голландские часы, самые старые и самые большие в городе, установлены в 1758 году и заводятся каждые 15 дней. Они отсчитывают пульс времени северной столицы, русской истории, не давая ему замереть.

Образ, отраженный на полотне, невольно вызывает в памяти строки замечательного поэта Евгения Горфина, погибшего совсем молодым в начале Великой отечественной войны:

Проверенный циркулем медлил рычаг

В седом окружении пара,

Дыша тяжело, он размашистый шаг

Раскрыл для прямого удара…

И, первый заметив коварный прыжок,

Услышав цепей колыханье,

Я снова легко повернул рычажок,

Колеблющий все мирозданье.

В начале девяностых приехал художник в Петербург, чтобы остаться здесь навсегда. И через несколько лет он, проникнув с этюдником на часовую башню Думы, пишет первый католический храм, построенный в северной столице по распоряжению императрицы Екатерины Второй, связанный с именами последнего польского короля Понятовского, когда-то здесь похороненного, и Дантеса, венчавшегося здесь с девицей Екатериной Гончаровой – родной сестрой жены Пушкина. Это написанная маслом на картоне «Церковь Святой Екатерины на Невском с часовой башни городской Думы».

Наверное, в далеком 1996 году художник еще не решил, какая из российских столиц ему дороже и ближе. Он пишет полотно «Москва. Васильевский спуск», на котором мы не видим людей. Художник беседует с городом, с его исторической памятью.

В 1991 у него появилась собственная мастерская – уютная мансарда в центре города. Из ее окна открывался иной Петербург – об этом постарается рассказать своим современникам художник в картине, выполненной на медной пластине, «Из окна мансарды» (1997).

Из окна такой же мастерской, только в Париже, в начале прошлого века по-своему увидел французскую столицу, ставшую прибежищем для эмигрантов первой волны, другой русский художник – Николай Тархов, запечатлевший увиденное на картинах «Улица Мэн и вокзал Монпарнас. Вид из мастерской», «Улица Мэн. Вид из мастерской». Эти полотна по цветовой гамме близко перекликаются с «Английским консульством в С-Петербурге» Сергея Опульса. Думается, что такая перекличка не случайна.

Если Михаил Шемякин с упоеньем писал и отливал в бронзе старинный парижский рынок, изображенный еще в романе Золя «Чрево Парижа», то Сергей Опульс также рядом со своей мастерской обнаружил старый городской Сенной рынок. Обнаружил и вскоре написал – в 1995 году появилось его полотно «Внутри Сенного рынка. Зима».

Интересно, что это полотно наряду с другой его работой «Дождь на Исаакиевской площади» (1998), будучи по композиции и общему цветовому строю совершенно самостоятельными, в определенных фрагментах коричневато-золотисто-зеленой гаммы близки по колориту русскому парижанину Константину Коровину.

Но всего ближе Сергею Опульсу по цветовому строю, в жанре городского пейзажа, из этой плеяды художников Роберт Фальк. Внутренняя освещенность живописного пространства, легкая и светоносная изумрудно-бирюзово-лиловая гамма парижских бульваров Фалька глубоко созвучна таким работам Опульса, как «Крыши седьмой линии на Васильевском», «Конюшенная церковь.Февраль 1837 года», «Белые ночи с колокольни Петропавловки».

Вообще, Сергей Опульс сумел по-новому осмыслить и отразить в своей богатой и внутренне сосредоточенной живописи лучшие традиции французского импрессионизма и, более позднего, фовизма, одним из ярчайших представителей которого был Винсент Ван Гог.

В этой связи хотелось бы провести еще одну параллель, касающуюся восточного периода творчества нашего художника, таких его работ, как «Мечеть в Самарканде», «Шах-и-Зинда днем. Минарет Казыл-Заде-Румеи», «Шах-и-Зинда», «Зинги-Ата», «Самарканд. Вечер».

Необычайно яркий, насквозь проникнутый светом, какой-то неземной, граничащий с потусторонним миром по своей насыщенности жизнеутверждающий колорит этих произведений внутренне созвучен с полотнами Мартироса Сарьяна, который ясно осознавал цель своего творчества: "Выразить сущность загадочного Востока". Он говорил: «Я стал искать более прочные, простые формы и краски для передачи живописного существа действительности». В эти годы Сарьяна особенно увлекало искусство французских импрессионистов, а также творчество тех русских мастеров, которые использовали на свой лад опыт импрессионизма.

В 2009 году Сергей Опульс воссоздаст на холсте грандиозный образ египетского сфинкса, стоящего у самой воды перед знаковым для всех художников России местом – Академией художеств. Полотно «Самая древняя скульптура Империи» словно призвано напомнить нам о неизбежности традиций и преемственности в Большом Искусстве, принадлежность к которому глубоко ощущает Сергей Опульс.

В начале 60-х годов Михаил Шемякин стал одним из первых советских художников послевоенного времени, кто прожил немало месяцев в монастыре (в Псково-Печерской Лавре) рядовым послушником, а потом все же вернулся в профессиональное искусство. Судьба Сергея Опульса здесь явно перекликается с шемякинской. В разных православных монастырях довелось побыть носельником молодому художнику. Его цикл полотен, посвященных отечественным православным обителям, грандиозен и – убеждена! – еще далеко не завершен.

«Русская православная церковь дает молитвенное состояние. Та же молитва происходит и в живописи, - рассказывает художник. – В картине – та же литургия, только выраженная цветом…» Одной из первых в этом цикле стала написанная еще в 1996 году картина «Конюшенная церковь. Февраль 1837 года». Историческая дата, вынесенная в заглавие полотна, заставляет нас вспомнить, что именно в этом храме на Конюшенной площади 1 февраля 1837 года отпевали умершего от пули Дантеса А.С.Пушкина.

1997-1998 годы были не вполне обычными в жизни художника. Он выбрал полный самоограничений путь послушника в Валаамском и Коневском монастырях. В 1998 году он впервые напишет Валаамский монастырь зимой. Это будет философское полотно о диалоге с небом, с высшими силами, опереться на которые душой мечтает человек, приходя в монастырь.

В том же году, проведя около года на Коневце, помогая монашеской братии, Сергей Опульс напишет дорогую ему обитель – «Коневец. Закат». Уже тогда в церковных кругах Сергея ценили как талантливого художника – несколько его картин были приобретены архимандритом Александро-Невской Лавры отцом Назарием, в начале нового тысячелетия полотна художника приобретет и настоятель Коневского монастыря.

Послушническим служением в православных монастырях и приходах Валаама, Коневца, Ферапонтова монастыря под Вологдой, Толского монастыря, в Юрьевце отмечен будет для художника 2008 год. И – как результат – особенно плодовитым станет 2009 год. Появятся работы «Святая София. Вологда», «Валаам. Монастырская бухта», «Зима на Коневце», «Коневский скит», «Коневец. Вечер», «Коневец. Коса», «Трамвай у Коневского подворья в Санкт-Петербурге. Зимний сон». Именно зимние мотивы привлекают теперь внимание художника.

Все чаще зрелый художник обращается к конкретным эпизодам монастырской истории. В 2010 году он напишет историческое полотно «Маршал Маннергейм на Коневце». Да, и сильные мира сего искали в монастыре душевного успокоения и ответа на вечные вопросы бытия.

Испытание несчастьем – вот где проявляется характер! Переживший, подобно многим из нас, немало тяжелых дней за свои сорок восемь лет Сергей Опульс знает это лучше многих.

Потому так тревожит зрителей его полотно 2009 года «Подлодка поверженная». Возможность драматического жизненного финала для каждого из нас спрятана в этой богатой тайными смыслами и символикой картине, сумрачный серебристо-прохладный колорит которой вызывает в душе чувство, близкое слушателям моцартовского «Реквиема».

Лола Звонарева, доктор исторических наук, профессор Академии живописи, секретарь Союза писателей Москвы

Григорий Певцов, член Союза писателей Москвы, победитель международного фестиваля «Литературная Вена-2008»